ПЕРЕЯСЛАВСКАЯ РАДА 

18 января (8 января - по ст.ст.) 1654 года в городе Переяславе на собравшейся Раде всенародно было принято решение об объединении малороссийских земель, находящихся под властью гетмана Богдана Хмельницкого с Московским Царством, закрепленное присягой на верность Русском Царю.

Этому историческому событию, положившему начало воссоединения Малой и Великой Руси, предшествовал Земский собор, собравшийся в Москве, на котором в октябре 1653 года положительно был решен вопрос о принятии в русское подданства Запорожского казачьего войска. Накануне его, в августе того же года, гетман Богдан Хмельницкий отправил к Царю Алексею Михайловичу посла с таким сообщением: «Иному неверному царю служити не хочем; только тебе, великому Государю православному, бьем челом, чтоб твое царское величие не оставил нас. Король Польский со всей силою лятской идет на нас, погубити хотят веру православную, церкви святые, народ православный христианский из Малыя сия России». Но решение о воссоединении было для Москвы непростым, так как означало неизбежную войну с Речью Посполитой, борьба с которой в прежнее царствования закончилась тяжелыми потерями. Но, как замечает историк С.М.Соловьев, «в Москве долго думали, но, надумавшись, спешили решенным делом».

Получив народную поддержку на борьбу за воссоединение русских земель, в Переяслав из Москвы отправилось большое посольство во главе с боярином Василием Бутурлиным, в задачу которого входило принять присягу с гетмана и со всего его войска. «В Малороссии уже знали, зачем идет Бутурлин с товарищами, и потому во всех городах встречали его с торжеством, духовенство - с крестами, мещане - с хлебами», - отмечает историк. Во время молебна, отслуженного по прибытии русского посольства, многие плакали от радости, твердо веря, что пришел конец их страданиям под властью поляков.

Утром 8 января состоялся тайный совет гетмана с казачьими старшинами (полковниками, есаулами, судьями), на котором они «под Государеву высокую руку подклонились», а затем, всеобщая Рада - собравшая казаков, крестьян, горожан, дворянство, на которой Богдан Хмельницкий предложил принять решение о воссоединении с Россией, обратившись с такой речью: «Панове Полковники, Ясаулы, Сотники и все войско Запорожское, и вси православнии Християне! ведомо то вам всем, как нас Бог свободил из рук врагов, гонящих церковь Божию и озлобляющих все Христианство нашего православия Восточного, что уже шесть лет живем без Государя в нашей земли в безпрестанных бранях и кровопролитиях с гонители и враги нашими, хотящими искоренити церковь Божию, дабы имя Руское не помянулось в земли нашей, что уже вельми нам всем докучило, и видим, что нельзя нам жити боле без Царя».

По словам гетмана выбор, следовало сделать из четырех монархов, каждый из которых был не прочь принять Малороссию под свою руку:  «Первый Царь есть Турский, который многажды чрез послов своих призывал нас под свою область; вторый Хан Крымский; третий Король Польский, который, будет сами похочем, и теперь нас еще в прежнюю ласку принять может; четвертый есть Православный Великия России Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея России Самодержец Восточный, которого мы уже шесть лет безпрестанными молении нашими себе просим». Таким образом, несмотря на представленную «альтернативу» симпатии самого гетмана было очевидны. «Которого хотите избирайте, - говорил он казачьим старшинам, -  Царь Турский есть бусурман; всем вам ведомо, как братии наши, православнии християне, Греки беду терпят, и в каком суть от безбожных утеснении; Кримской Хан тоже бусурман, которого мы по нужди и в дружбу принявши, каковыя нестерпимыя беды приняли есмя! Какое пленение, какое нещадное пролитие крови християнския от Польских Панов утеснения, никому вам сказывать не надобет; сами вы все ведаете, что лучше жида и пса, нежели християнина, брата нашего, почитали. А православный християнский Великий Государь, Царь Восточный, есть с нами единаго благочестия Греческаго закона, единаго исповедания, едино есми тело церкви православием Великия России, главу имуще Иисуса Христа».

Конечный же вывод речи был таков: если Русского Царя «со усердием возлюбим, кроме Его Царския высокия руки благотишнейшего пристанища не обрящем; а будет кто с нами не согласует теперь, куды хочет, вольная дорога». После чего весь народ единодушно возопил: «Волим под Царя Восточного, православного, крепкою рукою в нашей благочестивой вере умирати, нежели не навистнику Христову, поганину, достати».

Затем переяславский полковник Тетеря, ходя в кругу, спрашивал на все стороны: «Все ли так соизволяете?» «Все единодушно!» - раздавался ответ.

Видя явное единодушие, гетман постановил: «Будь так, да Господь Бог наш укрепит нас под его царскою крепкою рукою!».

«Боже, утверди! - раздалось ему в ответ. -  Боже, укрепи! Чтоб мы вовеки все едино были».

Затем, после того как гетманом была зачитана царская грамота, казаки направились в Успенский собор, чтобы принесли присягу на верность Царю. «Мы во всем полагаемся на Государеву милость и присягу по евангельской заповеди Великому Государю вседушно учинить готовы, и за государское многолетнее здоровье головы складывать рады, а о своих делах станем мы бить челом Великому Государю», - выразил всеобщее настроение Хмельницкий, после чего всего полковники принесли присягу. От лица русского Государя Богдану Хмельницкому были вручены знаки гетманской власти: знамя и булаву, а также ферязь, и шапку горлатную.

На другой день, 9 числа, русскому Царю присягали сотники, есаулы, писари, казаки и мещане. Затем русским послам пришлось объехать 177 городов и сел, чтобы принять присягу местных жителей, из которых, согласно данным русского посольства, присягу дали 127 328 казаков, мещан и вольных войсковых селян мужского пола. «Як на Велыкдень (Пасху) йшов увесь народ до церквы присягаты» - говорит украинский летописец.

Впрочем, не обошлось и без оппозиции. Как отмечает Н.И.Костомаров, «малороссийское духовенство неохотно соглашалось поступать под власть московского государя. (...) Духовенство смотрело на московских русских, как на народ грубый, и даже насчет тождества своей веры с московской происходило у них сомнение. Некоторым даже приходило в мысль, что москали велят перекрещиваться». Проявилось это еще в ходе обсуждения малороссийского вопроса на Земском соборе в Москве, когда, как отмечал известный русский историк Д.И.Иловайский, несмотря на то, что «переговоры о соединении Украины с Великой Россией велись преимущественно на религиозной основе, а Московское правительство в особенности выдвигало на передний план спасение православия в Малой Руси», «высшее малороссийское духовенство совсем почти не участвовало в сих переговорах и (...) не изъявляло никакого желания променять польское подданство на московское». При этом «монахи же и священники, наоборот, явно стремились к такой перемене и даже в значительном числе уходили в Московское государство». Дело было в том, замечал по этому поводу публицист Андрей Дикий, что представители высшего малороссийского духовенства «предпочитали бы иметь равноправие с католиками с сохранением, как своей церковной автономии, так и положения крупных феодалов, подобно князьям-епископам католической церкви».

Другой оппозиционной группой была часть казацкой элиты, мечтавшей о самостийном украинском государстве.  «Что касается до казацкой старшины и приставших к казакам русских шляхтичей, - продолжает Костомаров, - то они вообще, скрепя сердце, только по крайней нужде отдавались под власть московского государя; в их голове составился идеал независимого государства из Малороссии». Однако, учитывая настроения населения и нуждаясь в русской помощи, сепаратистски настроенные старшины открыто возражать не решались.

Простой же народ «присягал без сопротивления, однако и не без недоверия: малоруссы боялись, что москали станут принуждать их к усвоению московских обычаев, запретят носить сапоги и черевики, а заставят надевать лапти». Но эти опасения оказались напрасными. В целом же украинские источники сообщают о редком единодушии народа в вопросе воссоединения и о радости, с которой люди принимали присягу единоверному и единокровному Русскому Царю. «И бысть радость великая в народе», - говорит летописец.

Таким образом, началось воссоединение северо-восточной Руси с утраченными после татаро-монгольского разгрома западнорусскими землями, временно отторгнутыми поляками. И хотя процесс этот был долгим и трудным (война с Польшей за левобережную Украину продолжалась до 1667 года, а за правобережную завершилась лишь в царствование Императрицы Екатерины Великой) единство разделенного некогда русского  вновь стало реальностью. Для Речи Посполитой Переяславская Рада стало началом конца - польско-литовская империя вступала в период распада и расчленения, закончившийся полной ее ликвидаций в 1795 году.

Андрей Иванов, доктор исторических наук

Русская Народная Линия